— Я — избранная?

Вопрос вызвал у Питера обидную заминку. Секунд десять псих молчал, пристально разглядывая собеседницу, после чего сделал глоток воды, дёрнул плечом и повторил:

— Вы избавите нас от кольца. Навсегда.

И ни слова о том, что, согласно древнему пророчеству, сделать это может она, и только она. Жаль…

По губам Светланы скользнула грустная улыбка, а в следующий миг ей в голову пришла неожиданная мысль:

— Где вы нашли кольцо? В том зале, где звёздный купол?

— Именно там.

И выстроилась версия.

Дело было так: из Дружной Горки, со стеклозавода, к реставраторам привезли новую колбу, точную копию оригинальной, но вот беда: диаметр оказался на долю дюйма меньше. Допустимый допуск при таких размерах, но антикварный серебряный обруч не сидел на колбе плотно, как прежде. Сваливался…

Подгонкой занялся слесарь Серёжа Бойко, на все руки мастер. Подогнал, а заодно стал владельцем небольшой толики старого серебра, которую пустил на производство незамысловатой ювелирной поделки. Так появилась на свет змейка — кустарно выглядевшая, но с тонкой старинной гравировкой чешуек.

Потом Бойко падает, теряет змейку, и она оказывается у Питера и Старого, а от них — у неё. Что было потом, она знает, а сейчас, получается, докопалась до источника всего происходящего.

— «Монструз», — тихо произнесла Света.

Змейка и пожирающий землю доктор наук наконец-то встретились.

Питер вдруг улыбнулся, встал со стула и отошёл к окну. Старый поправил чёрные очки.

А в комнате… в комнате как будто стало холоднее. И даже Вечный Двигатель стал постукивать не так интенсивно, как минуту назад.

— Всё из-за него?

— Вам нужно идти, Света, — тихо сказал Питер. На подоконнике перед ним стоял хрустальный бокал, в который Питер стал медленно лить воду из маленькой пластиковой бутылочки.

— Из-за него?

— Все допускают ошибки. И часто бывает так, что исправлять ошибки выпадает другим.

— «Монструз» — ваша ошибка?

— Нет. Но мы со Старым не хотим его здесь. Мы не желаем. Мы его не видим.

— Так сами бы и избавлялись. — На глазах молодой женщины выступили слёзы. — При чём тут я?!

— Мы не можем.

Вода давно лилась через край бокала, но Питер не останавливался — продолжал лить. И маленькая бутылочка в его руке никак не иссякала…

Она не просто связала колечко и жрущего землю шефа, она пришла туда, где всё началось. Во всяком случае — для неё. И следующий вопрос Света задала, уже зная ответ:

— Вы украли Кирюшу?

— Нет.

— Врёте…

— Нет. — Просто нужно задавать правильные вопросы.

— Но вы знали, что его украдут?

— Да.

— Вы знали, что меня захотят убить.

— Да.

— Что змейка меня спасёт.

— Да.

— Что меня сочтут сумасшедшей и привезут сюда.

— Да.

— И вы заранее устроили себе уютный кабинет в этой больнице.

— Мы не в больнице.

— Но… — Она осеклась. Поняла, что ведёт себя глупо, и замолчала. Вздохнула и тихо спросила: — Я должна исправить чью-то ошибку?

— Для меня и Старого это очень важно, но для вас — ещё важнее. Мне очень жаль.

— Важнее потому, что только так я смогу спасти сына?

— Да.

Света поднялась на ноги, подошла к окну и заглянула в глаза Питера. В серые, словно камень, подёрнутые дымкой тумана глаза. Заглянула и не поняла, что видит.

Вода продолжала литься. Вода не заканчивалась.

— Куда я должна идти?

— А вы просто идите, госпожа, — неожиданно хрипло, словно успел простудиться, ответил псих. — Я думаю, вы окажетесь там, где нужно.

Так же, как Света очутилась здесь: шла с ними через негустую вроде бы рощицу, насквозь просматриваемую, и… и, сделав очередной шаг, оказалась здесь. Потому что в тот момент «где нужно» было здесь. А теперь оно будет там, где ей предстоит исправлять чужую ошибку.

— До свидания.

— Скорее — прощайте.

— Мы больше не увидимся?

— Никогда.

А в следующий миг неизвестно как подкравшийся Старый прикоснулся к её плечу — от неожиданности Света подпрыгнула на стуле — и указал на дверь.

— Прощайте…

Впереди была темнота. И сзади, и с боков — со всех сторон. Она оглянулась, пытаясь обнаружить дверь, в которую её выпихнули, но двери не оказалось.

Вокруг не было ничего, и сойти с ума от страха Свете мешало лишь понимание того, что скоро она окажется «где нужно».

В Северо-Западной Комтурии было неспокойно…

Нет, на самом деле Комтурия стояла на ушах, как Башня немного раньше, но изо всех сил делала вид, что всё идёт по плану, всё было учтено едва ли не десять лет назад — ха, ха, ха! — и все разговорчики о возможной смене власти не более чем глупые выдумки глупых сплетников. Ха, ха, ха! Ну а то, что из кабинета лейтенанта де Бро десять минут раздавались самые натуральные вопли, смешанные с рычанием и невнятными ругательствами, так то досадное недоразумение, лёгкая горячность и слуховые галлюцинации. Ха, ха, ха…

Выдав последнее «ха», рыцари морщились и уходили в сторонку, обсуждать происходящее со «знающими», и потому «незнающих» вскоре не осталось.

Местные ходили угрюмые, как будто их Дворцовым мостом раздвинуло, ребята де Лоу тоже не выглядели радостными — Трес присутствовал в кабинете комтура вместе с Тургом, и половина воплей, ругательств и рычаний предназначалась именно ему, — более-менее спокойными оставались лишь два плечистых — внимание! — командора войны! Которые прибыли в провинциальную Комтурию вместе — внимание, внимание, внимание! — с самим Гуго де Лаэртом, мастером войны Ордена и капитаном гвардии Великого магистра. Расшифровывались титулы просто: высший боевой маг Великого Дома Чудь. Точка.

Прибыл Гуго лично, тут же проследовал в кабинет и десять минут, почти не скрываясь, возил двух заслуженных лейтенантов, как нашкодивших щенков. Потому что заслужили…

Ах да, виной всему был несчастный Рене ле Коэн!

Серьёзных неприятностей за неправильные координаты ему удалось избежать, поскольку умысел не был доказан, толковых операторов не хватает, и вообще все увлеклись дуэлью и обсуждением оной наяву и в социальной сети. Рене получил свою долю ругани сначала от де Лоу, пообещавшего «не забыть, как неграмотный щенок едва не утопил его в болоте», а потом и от старшего де Бро, заявившего, что «подобные сотрудники компрометируют славную Северо-Западную Комтурию, известную своими традициями»… Ну и дальше в том же ключе, полчаса без перерыва. Де Бро сильно переживал из-за синяков на заднице племянника, вот и выместил неудовольствие на несчастном Рене. Кстати, настоящий «виновник торжества» — Эрл, уговоривший его совершить должностное преступление, — к Рене даже не подошёл, но молодой маг воспринял поведение приятеля как должное. В конце концов, не каждый день тебя в прямом эфире дураком выставляют — надо спрятаться и пережить позор.

В общем, ле Коэн остался в строю, занялся прочёсыванием города в поисках поддельных мечей, а поскольку считался «получившим взыскание», то де Бро запретил несчастному пользоваться порталами, отправив прямиком в питерские пробки. Дышать выхлопными газами, скучать на переполненных улицах, проклинать судьбу и… В общем, наслаждаться всеми прелестями жизни заурядных челов. И надо же такому случиться, что именно Рене, переезжая с Петроградской стороны на Невский, обнаружил неясное, скрытое, но весьма и весьма подозрительное возмущение магического поля в районе Кунсткамеры.

По возвращении в Башню доложил. Де Бро сначала посмеялся: «Небось Кемпиус воровские артефакты расставил, решил мартышек заспиртованных контрабандой вывезти…», — однако велел проверить. Маги запустили полное сканирование и…

Дело оказалось не в артефактах.

А в том, как метко заметил примчавшийся Гуго, что «увлечение древними пеленгаторами, поисками беглых авантюристов и потешными дуэльками, на радость туповатым обитателям социальных сетей, заставило вас, комтур, позабыть о служебных обязанностях»! В действительности фраза де Лаэрта звучала раза в четыре длиннее, но если выбросить из неё нецензурные ругательства, эмоциональные междометия и связующие предлоги, получалось именно так.